peacefulУжасно приятно, провалявшись два дня почти в ауте (тьфу на тебя, гнусная гипотония!), вылезти из дома.
В метро тепло, грязновато, пестро. На Китай-городе - панки-малолетки; один, с головой, крашенной фифти-фифти в красный и синий, начесывает другому (весь в черном, длинные тонкие ножки, косуха, заклепки) «вшивый домик» и приговаривает: «Во-от какой ты у нас красавец, Серега!» Третий помалкивает. И тут же аццкая троица мчится большими прыжками через перрон и запрыгивает в поезд.
Москву засыпает мелким, сухим снегом, крупкой, наверное, тем, который у инуитов называется kanik.
В Огородной Слободе юный, задиристый Володя Ульянов (с книжками в руке; знать, еще не вышибли бойкого юношу из университета) обзавелся белой феской. У него за спиной, в сквере, тоже белым-бело, чуднОй дом с башенками одесную будущего вождя революции теперь чУдный. Чистые пруды и впрямь чистые от снега. И кажется, ничего не может быть лучше, чем идти – нет, итти – по этой белизне, оборачиваясь, чтобы увидеть цепочку своих следов.
На Чаплыгина растерянная дама ищет дом-яйцо. Все знают, что он где-то рядом, как истина, но дорогу объяснить не могут. Дама печально благодарит и уходит маяться дальше.
Чайный магазин на Мясницкой в сумерках и впрямь как старинная коробка из-под чая – темная, украшенная пестрой эмалью.
Вместо двухэтажного «Кфе-хауза» (повбывав бы за это озвончение!) – Red Espresso Bar.
Ближе к Лубянке строят нечто серое, громадное. Неприятно темнеют провалы на месте будущих окон и, похоже, витрин.
По соседству – аккуратно отреставрированный лазоревый особнячок, за белой балюстрадой над подъездом – елочка, вся в снегу. Умиление… Кто-кто в теремочке живет?
По пути отмечаю: лавка настолок – на месте, салон для любителей BDSM куда-то делся (кажется, грянулся оземь и обернулся очередной кнайпой). Жаль – там продавались изумительной красоты кожаные корсеты, маски и плетки.
Стоп! «Библио-глобус». Увы, нужного учебника нет, но – пустили козу в огород – ухожу с добычей: книжкой Акройда «The English Ghost» и сборником «Stories», составители Гейман и Саррантонио (кто такой, не знаю). Дорого, да мило: среди прочего - Джонатан Кэрролл, сам Гейман, Строб (Страуб? Как у нас привилось?), Муркок, Оутс, Паланик, Суэнвик.
Приятно тяжелая сумка. А! там еще два апельсина – подарок от старинного приятеля на старый Новый год.
Нах хаус.